УКРАИНСКИЙ ГИМН С ПОЛЬСКИМ СОДЕРЖАНИЕМ

            СОЧИНИТЕ УКРАИНЕ ДРУГОЙ ГИМН, И ВСЁ УСПОКОИТСЯ

 

УКРАИНЕ ВСЕГО-ТО НАДО... И ЖИЗНЬ НАЛАДИТСЯ.

                                 ИГРЫ   СМЫСЛОВ

СУТИН — Почему в Украине  взяли за государственный гимн стихи поэта XIX века со словами «Ещё Украина не умерла». Как бы вот чуть жива, при смерти, но ещё не умерла, трепыхается?

 

УКРАИНЕ ВСЕГО-ТО НАДО... И ЖИЗНЬ НАЛАДИТСЯ.

 

МУТИН – Их очень вдохновлял пример Польши, которая для них пример в построении капитализма и анти-русизма, и у которых гимн со словами «Ещё Польша не сгинула» сочинен во времена борьбы с Российской империей.

 

 

СУТИН – Так в Украине  решили, что с этой песней  они всегда смогут бороться с врагом?

МУТИН – Да, как  поляки. В тексте даже о тревожных видах украинцев на пространства до Дона звучит.

СУТИН – И похоже, и те и те всё время живут под гипнозом слов о вечном одном и том же враге  – России, и в думах  как с нею, проклятою,  бороться?

 

УКРАИНЕ ВСЕГО-ТО НАДО... И ЖИЗНЬ НАЛАДИТСЯ.

 

МУТИН —  Именно. А не тем живут, как радоваться родным краям и строить счастливую жизнь.

СУТИН – А если бы вовремя подумали украинцы,  обретая недавно государственность, о других словах гимна?

МУТИН – Глядишь, и не скакали бы, не буянили, не колошматили «не верных», не лезли бы на рожон.

 

Павел  Яблонский

Анджей Вайда: «Валенса был придуман нами»

Анджей Вайда, Польша, Лех Валенса.

                       интервью 
Умер выдающийся польский режиссер Анджей Вайда, с которым мне не раз доводилось беседовать. Вот один из наиболее интересных  разговоров.

 

Выпуск  № 231  от  29.11.2013 «Санкт-Петербургские ведомости»
Анджей Вайда:
«Валенса был придуман нами»

Павел ЯБЛОНСКИЙ


Об испытаниях, через которые прошла Польша в конце ХХ века, и о современной ситуации в этой стране, о становлении личности Леха Валенсы журналист беседует с выдающимся польским режиссером Анджеем ВАЙДОЙ.

– Пан Вайда, не кажется ли вам, что в переломные годы в Польше возник некий разрыв поколений, скрытый конфликт, когда одно поколение вытесняет другое?

– С 1980-х годов у нас в стране происходили бурные процессы и политики играли огромную роль, были самыми видными фигурами общественной жизни. Там были личности, которые затмевали собой звезд искусства. Сегодня в политике уже нет ярких индивидуальностей. Лидер нынешней «Солидарности» Кшаклевский – это безликий профсоюзный функционер, а Валенса, безусловно, был личностью.


– Изменилось ли со временем ваше понимание личности Леха Валенсы? Ведь с ним много чего произошло за прошедшие годы, и, может быть, вы на этого человека и героя вашего кино сегодня смотрите по-ином
у?

– Я должен сказать, что в большой степени Валенса был придуман нами. Тогда польские интеллектуалы и рабочие оказались вместе. И даже независимо от того, что случилось потом – а, к сожалению, случилось то, что и должно было, считаю, случиться, – это было фантастично. И то, что я дожил до этого, видел собственными глазами, участвовал и даже сделал фильм об этом, где придуманные действующие лица соединяются с настоящими, – поистине потрясающее событие!

Когда я работал в сенате (первом демократически избранном. – П. Я.), там была огромная группа писателей, актеров, режиссеров. Но сегодня их нет. Их не выбрало общество. Оно захотело средних политиков-функционеров, а не личностей. Это отражение действительности. Значит, Польша перешла тот критический порог, когда все зависело от политиков. У нас уже течет нормальная жизнь, хотя для одних лучше, для других хуже, и последних, к сожалению, много.

Когда я через Интернет обратился ко всем желающим в Польше с просьбой прислать мне сценарную идею из нашей действительности, то меня поразило больше всего то, что в семи сотнях работ были самые разные темы, кроме политики и религии. Писали в подавляющем большинстве молодые люди. И оказалось, они не ищут решения проблем, апеллируя к политикам и к Богу. И себя они не видят в политике, потому что те, кто написал эти сценарии, – личности.

– Как виделся вами в те революционные годы и по прошествии времени Лех Валенса, личности которого вы уделяли особое внимание и с художественной, и с общественно-политической точки зрения?

– Я уже говорил, что в большой степени Валенса был придуман нами. Приведу только такой пример из тех времен, когда он выступил по телевидению в дискуссии с Миодовичем, председателем партийных профсоюзов. Мы хотели такой дискуссии, и я был в группе, которая работала над подготовкой к ней.
Телевидение тогда чувствовало себя неуверенно. А наши оппоненты из ПОРП (Польская объединенная рабочая партия) считали, что Валенса – это простой рабочий, что он наверняка потеряется перед телекамерой. Причем напротив него сидел Миодович, который был хорошо подготовленным, вышколенным идеологическим работником. Они были убеждены, что победит их человек.

И здесь партия попала в собственную ловушку. Потому что считала, что не может разговаривать с Мазовецким. Какой-то редактор католической газеты, интеллигент – это для них не собеседник. А вот Валенса – рабочий. Рабочая власть, рабочая партия должна разговаривать с рабочим. По крайней мере она не может ему сказать «нет», коль он к тому же оказался еще и лидером рабочего движения. Тут они и угодили в собственные сети. Почему?

Дело в том, что партийная демагогия Валенсе была известна прекрасно. Он ее знал наизусть и пользовался этим необычайно успешно и остроумно. И я думаю, тогда был потрясающе интересный и принципиальный момент в истории нашей страны. Случилось то, что было мечтой еще Мицкевича и многих наших великих мыслителей: как было бы прекрасно, чтобы польский народ разговаривал с польской шляхтой. Это и произошло.

Тем временем сам Валенса впоследствии оказался в сложном положении, так как был представителем, даже лидером, рабочих, у которых не получилось… Когда, согласно запущенным его же ближайшими соратниками реформам, надо было закрывать предприятия и увольнять людей, он не мог быть на стороне интеллектуалов, а вынужден был встать на сторону рабочих. В то же время, мне кажется, он и не до конца понял, что это процесс неизбежный. И что, чем более жестким будет процесс вначале, тем в итоге будет лучше, скорее придут результаты.

Он хотел спасти свою позицию перед избирателями. И вот наступает наиболее драматичный момент, когда в 2000 году он выдвигается кандидатом в президенты Польши и получает менее 1% голосов!.. Знаете, я думаю, когда-нибудь кто-то сделает фильм об этом!


– Может быть, в том, что вообще затеялось с «Солидарностью», был исходно большой обман?

– Нет. Я думаю, Валенса сыграл именно ту роль, которую должен был сыграть. Мы в Польше считаем, что он был великолепен на тот момент и никто не мог сделать все это лучше, чем он. Он к тому же по-настоящему умный и проницательный человек.

Я был, например, на дискуссии по проблемам телевидения. И он сразу тогда справедливо заметил, что толку здесь не будет, дискуссия бессмысленна. Но затем выразился очень точно и образно: «Правда – как задница. Каждый сидит на своей».


– Что же принесла свобода?

– Во времена борьбы «Солидарности» ее лидеры, польские интеллектуалы, были убеждены, что, когда наступит свобода, все будут счастливы и каждый возьмет что-то от этой свободы для себя. И, например, я буду делать такие фильмы, которые захочу, люди откроют магазины, мастерские, заводы, фабрики, банки. Свобода!

Но оказалось, что свобода только для части людей, а другая часть находится в неволе. В неволе прошлого. Причем в двойной неволе. С одной стороны, потому что эти люди отвыкли от инициативы. Очень много оказалось тех, кто просто живет на свете и не хочет, чтобы им давали инициативу. С другой стороны, ведь многие люди были заняты в промышленности, где в значительной степени была ориентация на войну. И когда война перестала быть актуальной, «оборонка» оказалась не нужна. А парадокс в том, что рабочие именно этой отрасли промышленности, которая тогда была ведущей, составили актив профсоюза «Солидарность».

Вообще же, говоря о корнях польского свободолюбия, надо отметить, что в польской деревне никогда не было коллективизации. Там сохранились индивидуальные хозяйства, и деревня была в определенном смысле местом независимым.

И еще очень важный момент: костел. Он в Польше никогда не был государственным. В итоге у ПОРП центр был в Москве, а у костела – в Риме. Он получал инструкции оттуда. В такой ситуации интеллектуалы, художники у нас тоже обрели некоторую степень свободы, большую, нежели в других соцстранах.


– Открыло ли для вас десятилетие перемен что-то новое в польском национальном характере?

– Мы, польские артисты, режиссеры, писатели, поэты, художники, в период войны пять лет были под немецкой оккупацией. Потом была Ялтинская конференция, где все опять решалось без нашего участия… И всегда считалось, что поляки не могут отвечать за то, что происходит, потому что не они создали эту ситуацию.

Но вот уже с 1989 года никакого алиби нет. И я думаю, что польская творческая интеллигенция могла бы уже сказать об этом обществе правду, что оно деморализовано и немецкой оккупацией, и последующим периодом. Ведь это состояние продолжается…

Наша настоящая надежда – в молодых людях. В тех, кто хочет учиться. Сегодня заметно увеличилось количество людей, стремящихся в университеты.
Надежда и в том, что молодежь хорошо работает. У нас есть предприятия, которые стоят на собственных ногах. Но есть огромные предприятия, которые непонятно кому принадлежат или находятся под чрезмерным влиянием профсоюза. Я с грустью вспоминаю ту «Солидарность», где была группа замечательных людей, боровшихся за свободу. Сейчас же «Солидарность» – это то, что ведет к деградации.